КОНСТАНТИН ЛЕВИН. ТЕМА КРЕСТЬЯНСТВА В РОМАНЕ.

Каков же выход из этого мира, где гибнет все лучшее в человеке? Что делать?- вопрос, на который Чернышевский отвечал в 1863 году, оставался самым острым общественным вопросом и через десять лет, в 1873 году, когда Толстой начал писать Анну Каренину. Что делать, чтобы добиться счастья - личного, семейного, народного счастья? Об этом думают в 60-70-х годах герои произведений Тургенева, Некрасова, Толстого. Вопросы одни и те же, но ответы на них неодинаковы.

Константин Левин - еще один толстовский герой, близкий своему создателю (вспомним Иртеньева). В его духовной биографии отразились искания самого автора, хотя это и не автопортрет.

Левин - человек честный, прямой, с ясным аналитическим умом - отвергает государственную службу, считая ее бессмысленной и вредной. Он занимается хозяйственной деятельностью в своем имении, надеясь отыскать верный путь устройства помещичьего и крестьянского хозяйства для всей России.

Милая, добрая Кити Щербацкая, которую горячо любит Левин, становится его женой, матерью его сына. Страницы, рисующие объяснение Кити и Левина, свадьбу, рождение ребенка, производят неизгладимое впечатление светлой, истинно человеческой радости и нравственной чистоты. Правда, и этому счастью не раз угрожало общество порядочных. Мать и подруга Кити потратили немало усилий и самой тонкой дипломатии, чтобы оттолкнуть Кити от Левина. И все же разрушить счастье этой семьи не удалось.

Но Левин не может замкнуться в мире семейного счастья: с детства его влечет, подобно тайне зеленой палочки, надежда совершить что-нибудь такое, что сделало бы добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни. Левину близки и понятны интересы крестьян, трудовая крестьянская жизнь представляется ему образцом нравственного здоровья. Но он не видит, что, оставаясь помещиком, невозможно приобрести доверие крестьян, стать с ними вровень, наладить совместное хозяйствование. В самых искренних и добрых стремлениях Левина крестьяне привычно ищут желание похитрее их надуть.

Неудачи и сомнения порой приводят Левина к ощущению краха всей его жизни. И, счастливый семьянин, здоровый человек, Левин был несколько раз так близок к самоубийству, что спрятал шнурок, чтобы не повеситься на нем, и боялся ходить с ружьем, чтобы не застрелиться. Левин остается жить, но выход, который он отыскивает в итоге мучительных терзаний и сомнений, не является выходом для России, для всей деревни. Душевное успокоение Левина в вере - так определил Толстой смысл последней главы романа. Герой его приходит к убеждению, что жить надо для души, по-божьи, как живет правдивый мужик Платон Фоканыч. Но вечные истины религии не способны примирить мужика с барином и заставить господствующие классы отказаться от своих привилегий. Рассуждения Левина о жизни для бога и для души у вдумчивого читателя вызывают не успокоение, а горечь и тревогу: ведь это самообман, а не выход из тупика.

Истина, добро и надежда открываются читателю в другом - в той радости, которую приносит Левину труд вместе с крестьянами. Вот картина косьбы: Чем долее Левин косил, тем чаще и чаще он чувствовал минуты забытья, при котором уже не руки махали, а сама коса двигала за собой все сознающее себя, полное жизни тело, и, как бы по волшебству, без мысли о ней, работа правильная и отчетливая делалась сама собой. Это были самые блаженные минуты. В самозабвенной общей работе Левин почувствовал, что старик крестьянин, который учил его косить, делил с ним тюрьку из воды с хлебом и рассказывал о домашних делах, ближе ему, чем брат.

В конце романа отчетливо сказалось основное противоречие, свойственное взглядам Толстого: обличение лжи, праздности, бесчеловечности господствующих классов, с одной стороны, проповедь христианской любви и всепрощения - с другой.

Но читатели, даже не принадлежапшие к числу сторонников освободительного движения, видели прежде всего обличительную направленность романа. Вот мнение о нем А. А. Фета: А небось, чуют они все, что этот роман есть строгий, неподкупный суд всему нашему строю жизни... Чуют, что над ними есть глаз, иначе вооруженный, чем их слепорожденные гляделки. То, что им кажется несомненным, честным, хорошим, изящным, завидным, оказывается тупым, грубым, бессмысленным и смешным.