НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ И АРКАДИЙ

Во многом отличается от Павла Петровича его Петрович брат Николай Петрович.

Он скромен и застенчив, слабохарактерен и чувствителен. Николай Петрович несколько заискивающе любезен с Базаровым, побаивается брата, конфузится перед сыном. В нём много того, что так ненавистно Базарову: мечтательности, «романтизма». Поэзия, музыка, красота природы покоряют его.

Но в образ Николая Петровича Тургенев вкладывает и другие черты. «Совсем седой, пухленький и немного сгорбленный», Николай Петрович, смущаясь своей «отсталостью» и живущими в нём «следами барства», хлопочет о том, чтобы «стать в уровень с современными требованиями». Он хозяин и агроном. Он гордится тем, что «крестьян устроил, ферму завёл», что его «в губернии красным величают». С хозяйством у него, правда, не всё ладится. Безотрадные и бестолковые хлопоты по имению доводят его иногда до отчаяния («Сил моих нет! - не раз с отчаянием восклицал Николай Петрович.-Самому драться невозможно, посылать за становым - не позволяют принципы, а без страха наказания ничего не поделаешь!»).

Не ладится у него и с общественной деятельностью. Он, иронически замечает писатель, «трудится изо всех сил... произносит длинные речи» (он придерживается того мнения, что мужичков надо «вразумлять», частым повторением одних и тех же слов «доводить их до истомы»).

В идейном плане романа лицо Николая Петровича хорошо определяется его размышлением после «схватки» с «нигилистом» за вечерним чаем: «Мне кажется, что они дальше ог истины, нежели мы, а в то же время я чувствую, что за ними есть что-то, чего мы не имеем, какое-то преимущество над нами...

Молодость? Нет: не одна только молодость. Не в том ли состоит это преимущество, что в них меньше следов барства, чем в нас?» Неуверенно-вопросительный тон этого размышления, слова: кажется, чувствую, что-то, какое-то - типичны для Николая Петровича, натуры дряблой, «слабой», более эмоциональной, чем волевой.

Сочувствие Тургенева к этому простому и доброму русскому барину, «лучшему» представителю среднедворянской поместно-усадебной среды, несомненно. Тургенев не отказывался видеть в Николае Петровиче многое, близкое ему самому.

Аркадий

Проторенной дорогой, по стопам отца, суждено, видимо, идти молодому Аркадию Кирсанову. Ба-заровское влияние исчезло быстро - как только Аркадий окунулся в «свою» среду. «Погодите, мы вас переделаем»,- угрожала ему Катя. Аркадия, собственно, и «переделывать» нечего. Он - «ручной», по определению Базарова,- «птенец», «нежная душа, размазня». Он очень скоро оказался у «прелестных ножек» Кати, перестал искать свои идеалы там, «где искал их прежде», перестал быть «заносчивым мальчиком». Базаров прав, предрекая, что энергичная Катя, став женой Аркадия, заберёт его в руки. В эпилоге романа о нём сказано: «Аркадий сделался рьяным хозяином», и «ферма уже приносит значительный доход».

Старики Базаровы

С покоряющей задушевностью нарисовал Тургенев стариков Базаровых - людей простых, наивно-старомодных, доживающих свой век в «стареньком и тёпленьком» домике под соломенной крышей. Они боготворят своего сына, которому - по их убеждению-суждена великая будущность. В нём вся их жизнь, вся их гордость. Но Базаров не любит «нежностей», и они стыдливо прячут перед ним свои чувства, свою трепетную заботливость о нём.

Как живой встает перед нами Василий Иванович Базаров, «высокий, худощавый человек с взъерошенными волосами и тонким орлиным носом», с трубкой в зубах, «отставной ветеран» (как он себя именует). Он прожил долгую кочевую жизнь военного лекаря, «в каких только обществах не бывал,, с кем не важивался!» Не без гордости бережёт он воспоминание из далёких лет своей походной жизни: «Я у князя Витгенштейна и у Жуковского «пульс щупал». Живёт в нём и другое, утаённое воспоминание - о декабристах: «Тех-то, в южной армии, по четырнадцатому, вы понимаете (и тут Василий Иванович значительно сжал губы), всех знал наперечёт».

Он старается «не отстать от века», быть тем «мыслящим человеком», для которого «нет захолустья». Ему не хочется перед такими передовыми людьми, как Базаров и Аркадий, ударить лицом в грязь, и он пытается блеснуть перед ними своим интересом к науке, заводит речь «о тяжёлых опасениях, внушаемых ему наполеоновской политикой и запутанностью итальянского вопроса». Выражается он витиевато («пора путешественникам в объятия к Морфею»; «все в натуре вещей»; «не угодно ли вдохнуть перед чаем утреннюю свежесть»; «и великие мира сего не гнушаются провести короткое время под кровом хижины»), вставляет в свою речь то французские (анаматёр, оммфе, во-лату), то, чаще, латинские слова; щеголяет начитанностью, называет Руссо, Цинцинната, Горация, Парацельсия, «гуморали-ста» Гоффмана, Броуна «с его витализмом» . Простой и взволнованной, уже без всяких прикрас, становится его речь, когда безутешное горе (болезнь и смерть сына) рушится на его голову.

Под стать ему Арина Власьевна, «кругленькая, низенькая старушка» с «пухлыми ручками». Её набожность и чувствительность, вера в приметы, гадания, заговоры, сны, домовых, леших, в дурные встречи, в скорый конец света; её боязнь «мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и чёрных кошек»; её любовь покушать и поспать; её доброта, мнительность и слезливость - рисуют её образ: «настоящей русской дворяночки прежнего времени», которой следовало бы жить «лет за двести, в старомосковские времена». Приезд сына переполнил всё её существо слезами радости, вздохами, заботами об «Еню-шечке», которого она «любит и боится несказанно». Образная народно-русская речь живёт в устах Арины Власьевны. Утешая мужа после отъезда Базарова и Аркадия, она говорит ему: «Что делать, Вася! Сын - отрезанный ломоть. Он, что сокол: захотел- прилетел, захотел - улетел; а мы с тобой, как опёнки на дупле, сидим рядком, и ни с места».

^{_{Волату (франц. voila tout) - вот и всё; оммфе (франц. homme fait) - настоящий мужчина; анаматёр (франц. en amateur)-даром, любительски.  оффман - немецкий врач Броун - английский врач. Парацельсий (1493- 1541) - немецко-швейиарский врач Гораций (В5-08 гг. дон. э.)-римский поэт. Цинциннат (V век до н. э.) - римский государственный деятель, добровольно удалившийся в деревню, где занимался сельским хозяйством. Руссо Жан-Жак (1712-1778) - передовой французский мыслитель и писатель.}}