ВЫВОДЫ «ЧТО ДЕЛАТЬ?»

Невозможность прямо и открыто говорить о революционной деятельности «новых людей» обуксловила большое количество умолчаний, намёков, и особенности недоговоренностей, тот иносказательный, эзоповский язык, к которому постоянно прибегает автор. Не имея, например, возможности назвать имя философа-материалиста Людвига Фейербаха, Чернышевский вводит з роман следующую забавную сцену: Марья Алексеевна, обеспокоенная тем, что Лопухов приносит её дочери какие-то иностранные сочинения, просит тупицу и невежду Сторешникова разъяснить ей, что это за книги.

«Михаил Иванович медленно прочёл: «О религии, сочинение Людвига» - Людовика четырнадцатого, Марья Алексеевна, сочинение Людовика XIV, это был, Марья Алексеевна, французский король, отец тому королю, на место которого нынешний Наполеон сел.

—Значит, о божественном?

— О божественном, Марья Алексеевна». Читатель-друг без особого труда понимал, что речь шла  о книге Людвига Фейербаха «Лекции о сущности религии», книге далеко не «божественной». Вера Павловна, приглашая священника Мерцалова читать лекции швеям, говорит: «Вы будете служить щитом благонравия и отличного направления наших наук». Мерцалов отвечает: «Отлично, две должности: профессор и щит». О том, что Мерцалов близок «новым людям» и, следовательно, не менее их опасен для начальства, которое подозрительно относится к мастерской, читатель узнаёт из следующего намёка: «Мерцалов, сидевший дома один, читал какое-то новое сочинение,- то ли Людовика XIV, то ли кого другого из той же династии».

Демократ-разночинец Лопухов во время разговора с Верой Павловной говорит ей, что он предан своей невесте. «Кто же ваша невеста? - спрашивает Вера Павловна.- Вы говорите так загадочно».

«Это моя тайна»,- отвечает Лопухов. Из дальнейших ответов, однако, всё становится ясно: его «невеста» - это революция, которая «устроит жизнь так, что не будет бедных... Она заботится об этом, она очень сильная, она сильнее всех на свете». В том, что именно революцию имеет в виду Лопухов, когда говорит о своей «невесте», с совершенной отчётливостью убеждают читателя его полные тайного значения ответы Марье Алексеевне. «Хороша ли... невеста?» - спрашивает Марья Алексеевна. «Необыкновенно»,- отвечает Лопухов. «Есть ли приданое?» - «Теперь нет, но получает большое наследство...» - «Скоро?» - «Скоро»,- отвечает Лопухов.

Вера Павловна говорит с швеями о том, как социалисты-утописты предлагают устроить общество, но ни разу не произносит запретного слова «социалисты». Она говорит: «Добрые и умные люди написали много книг о том, как надобно жить на свете, чтобы всем было хорошо».

Последняя глава романа, говорящая о победе революции, названа многозначительно: «Перемена декораций».

Когда Рахметов болен, он соглашается, чтобы послали только за Кирсановым, «ни за каким другим медиком». И это желание Рахметова объясняется легко: больной, в бреду, он мог бы проговориться о своей революционной работе, Кирсанова же ему опасаться не приходится. Таких намёков, недомолвок, иносказаний в романе много. Некоторые намёки носят, несомненно, автобиографический характер.

Так, например, насмешливо говоря об «эстетических литераторах с возвышенными стремлениями» и «модном» у писателей выражении «эстетическая жилка», Н. Г. Чернышевский добавляет: «Эстетическая жилка, может быть, и теперь остаётся модным у них движением - не знаю, я давно их не видел».

Что делать?» - полемический роман. Это прекрасно понимали как друзья Чернышевского, так романа и его враги. Враждебный в эти годы революционным демократам журнал «Отечественные записки» че случайно отмечал: «Роман г. Чернышевского написан против «Отцов и детей»; «...это не роман, а статья полемическая». На самом же деле «Что делать?», конечно, высокохудожественное произведение, но не похожее на произведения дворянской литературы. Полемический характер романа, его публицистическая направленность, однако, правильно подмечены в этом враждебном отзыве.

Полемическая направленность романа сказалась не только в обрисовке «новых людей», во многом не похожей на ту, которая дана в «Отцах и детях» Тургенева, но и в самом тоне, форме, философии романа. Базаров рисовался Тургеневу фигурой «сумрачной», «злобной», «дикой», «обречённой на погибель». В героях Чернышевского нет ничего сумрачного, злобного, дикого, они не только не чувствуют себя обречёнными на погибель, но, напротив, уверены в скором торжестве того дела, за которое борются.

В «Отцах и детях», в конечном счёте, показана несостоятельность взглядов Базарова и его последователей; в романе «Что делать?» - нравственное превосходство «новых людей» над людьми старого мира, победа нового над старым.

Чернышевского и его учеников воодушевляла Оптимизм «...вера в возможность крестьянской социалистической революции» (В. И. Ленин, Сочинения, т. 1, стр. 246).

Эта вера окрашивает роман Чернышевского в бодрые, жизнерадостные тона. «Что делать?» - одно из самых оптимистических произведений русской литературы. Замечательна песенная рамка, в которую заключён роман: он начинается «песенкой», «бойкой и смелой», которую распевал революционный народ Франции в 1790 г. «Мы бедны... но мы рабочие люди, у нас здоровые руки. Мы темны, но мы не глупы и хотим света. Будем учиться - знание освободит нас; будем трудиться - труд обогатит нас, это дело пойдёт,- поживём, доживём... Труд без знания бесплоден, наше счастье невозможно без счастья других. Просветимся и обогатимся; будем счастливы - и будем братья и сестры, это дело пойдёт,- поживём, доживём. Будем учиться и трудиться, будем петь и любить, будет рай на земле. Будем же веселы жизнью,-это дело пойдёт, оно скоро придёт, все дождёмся его...»

Каждая строфа этой песни, в которой звучит мотив торжества скорой революции, заканчивается припевом:

Ах, это устроится, устроится, устроится, На фонарь аристократов! Ах, это устроится, устроится, устроится, Аристократов повесят!

Роман заканчивается ликующей песней Томаса Гуда , переведённой другом Чернышевского поэтом М. Л. Михайловым:

Чёрный страх бежит, как тень, От лучей, несущих день; Свет, тепло и аромат Быстро гонят тьму и хлад; Запах тленья всё слабей. Запах розы всё слышней.

И за этой песней, славящей победу над мраком, победу жизни над смертью, следует заключительная глава «Перемена декораций», в которой говорится о гибели старого мира, разрушенного революцией, о перемене общественных декораций.

Роман Тургенева заканчивается печальной, щемящей сердце картиной заброшенного сельского кладбища, на котором похоронен Базаров. Это своеобразный реквием .

Роман же Чернышевского заканчивается картиной победившей революции, солнечным гимном победившего народа.

Ни одно печатное политическая произведение не имело в России такого успеха, борьба как «Что делать?» Чернышевского». Ни один о-70-х годов мыслящий человек не мог пройти мимо романа, сразу ставшего в центре журнальной, литературной и политической борьбы эпохи. Реакционные журналисты, крупнейшие представители дворянской литературы, защитники теории «искусства для искусства», цензоры - все они ополчились против романа Чернышевского.

Реакционнейший журналист Катков, редактор «Московских ведомостей», увидел в романе «философию скотоподобия». Газета «Северная пчела» назвала роман «безобразнейшим произведением русской литературы», нашла в нём «отвратительную грязь».

Реакционный профессор Цитович в брошюре «Что делали в романе «Что делать?» утверждал, что из романа изгнаны две вещи: «совесть и понятие обязанности». О героях романа тот же Цитович писал: «Положиться на них ни в чём нельзя... им всё нипочём: ложь, клевета, воровство, насилие, убийство. У них всё фиктивно: имена, подписи, паспорты, брак, жизнь, самая смерть».

^{_{Томас Гуд (1799-1845) - известный английский поэт.}}

Поэт А. А. Фет содержание романа свёл к «проповеди двоежёнства, фальшивых паспортов»; Л. Толстой, пародируя роман, написал комедию «Заражённое семейство»; Ф. Достоевский - повесть «Необыкновенное происшествие, или пассаж в Пассаже». Роман Чернышевского породил сотни пародий, эпиграмм, карикатур,статей.

Нападая на роман, реакционные публицисты со злобой отмечали, что роман «чтится поклонниками «нового слова», как мусульмане чтут коран». Уже упомянутый профессор Цитович, называвший роман «Что делать?» «торпедой», отмечал: «За шестнадцать лет моего пребывания в университете мне не удалось встретить студента, который бы не прочёл знаменитого романа ещё в гимназии».

Враги Чернышевского вынуждены были признать огромное влияние романа на читателей. «Молодые люди толпою пошли за Лопуховым и Кирсановым, молодые девушки заразились примером Веры Павловны... Меньшинство нашло себе идеал... в Рахметове». Иные из реакционных журналистов, видя успех романа, призывали к прямой расправе с автором «Что делать?» и его последователями. Журналист Аскоченский, чьё продажное перо направлялось агентами Третьего отделения, писал: «Ведь есть же у нас смирительные дома, исправительные заведения... туда их, под строжайший надзор. А если и этим не проймешь, то есть дорога подальше... Ведь душегубам и зажигателям находят же место вдали от благоустроенных обществ; а эти господа во сто, в миллион раз хуже их... долго ли мы будем с ними церемониться и гуманничать!»

Совершенно иным было отношение к роману передовых современников Чернышевского, для которых он стал знаменем борьбы, программой действий. «Мы читали роман чуть ли не коленопреклонённо... Он сыграл великую роль в русской жизни, всю передовую интеллигенцию направив на путь социализма»,- отмечал современник Чернышевского А. Скабичевский. «Всюду начали заводиться производственные потребительские ассоциации, мастерские швейные, сапожные, прачечные, коммуны». Под влиянием романа «Что делать?» студенческая коммуна была организована знаменитым впоследствии композитором Мусоргским, коммуной жили художники-«передвижники» - Крамской, Перов, Репин и др.

На защиту романа выступили Писарев, Курочкин и их журналы «Русское слово» и «Искра».

Для нескольких поколений революционных борцов роман Чернышевского стал путеводной книгой. Отмечая исключительное воспитательное значение романа, Плеханов писал: «Кто не читал и не перечитывал этого знаменитого произведения? Кто не увлекался им, кто не становился под его благотворным влиянием чише, лучше, бодрее и смелее? Кого не поражала нравственная чистота главных действующих лиц? Кто после чтения этого романа не задумывался над собственной жизнью, не подвергал строгой проверке своих собственных стремлений и наклонностей?

Все мы черпали из него и нравственную силу, и веру в лучшее будущее.

И доверенность великую К бескорыстному труду...»

Номера «Современника» с напечатанным в них текстом романа превратились в святыню, их тщательно сберегали, роман нередко переписывали от руки, для чтения его молодёжь собиралась группами, кружками, редкая студенческая вечеринка обходилась без споров и толков о тех или других вопросах, в нём затронутых.

Эти драгоценные номера «Современника» были в руках В. И. Ленина, который прочитал «Что делать?» в старших классах гимназии и, как вспоминает Н. К. Крупская, «...потом уже под углом зрения «Что делать?» читал другую беллетристику. Мы с Ильичом о «Что делать?» говорили впервые в Сибири, и меня удивило тогда, как хорошо знал Ильич «Что делать?», помнил малейшие детали».

Роман оказал большое влияние и на зарубежных революционеров. «Роман «Что делать?»,- писал Георгий Димитров.- ещё 35 лет тому назад оказал на меня лично, как молодого рабочего, делавшего тогда первые шаги в революционном движении в Болгарии, необычайно глубокое, неотразимое влияние. И должен сказать - ни раньше, ни позже не было ни одного литературного произведения, которое так сильно повлияло бы на моё революционное воспитание, как роман Чернышевскою»