РОМАН «ГОСПОДА ГОЛОВЛЁВЫ» ОБРАЗЫ ГЕРОЕВ РОМАНА

В коллекции «слабосильных людишек» головлёвской семьи  исключение представляет Арина Петровна Головлёва. Властная и энергичная женщина, она «случайным метеором» блеснула на фоне «безвыходного неблагополучия», «паскудства» и пьяной неурядицы головлёвской семьи.

Полновластная хозяйка дома, она деспотически и бесконтрольно управляет крестьянами и домочадцами.

Вся её жизнь отдана стяжанию. Всю жизнь слово «семья» не сходило у неё с языка, в конце же концов оказывается, что семьи у нее никогда не было. Муж её, человек безалаберный и озорной, вёл жизнь праздную и был ей совершенно чужд. Его она иначе не называла, как «ветряной мельницей» и «бесструнной балалайкой». Дети для неё - обуза, они «не затрагивали ни одной стороны её внутреннего существа». Своих сирот-внучек она кормит протухлой солониной, преследует их упрёками: постылые, нищие, дармоеды, ненасытные утробы. Дворовых она тиранит, ест поедом; домашние перед ней трепещут. Головлёво, которым владеет Арина Петровна, представляется её сыну Степану «гробом». «Заест она меня,- думает он о матери,-...заест но мучительством, а забвением. Не с кем молвить слова, некуда бежать - везде она, властная, цепенящая, презирающая».

Грубость и привычка повелевать прекрасно выражаются в её речл. в стремлении давать окружающим прозвища, обидные клички. «Говори! не виляй хвостом... сума перемётная!»- приказывает она бурмистру. «Что я без поганок-то без своих делать буду?»- тревожится она при первых слухах об отмене крепостного права. Бурмистру, докладывающему о том, что Степан Владимирович «нехорош», она отвечает: «Небось, отдышится, ещё нас с тобой переживёт! что ему, жеребцу долговязому, сделается! Кашляет! иной сряду тридцать лет кашляет, и всё равно, что с гуся вода!»

Грубость соединяется в её характере с лицемерием и ханжеством. Боясь худой славы, осуждения со стороны соседей, она берёт к себе в дом осиротевших внучек и при этом говорит: «У бога милости много... сиротки хлеба не бог знает что съедят, а мне на старости лет - утешение. Одну дочку бог взял -двух дал!» И в то же время пишет сыну Порфирию: «Как жила твоя сестрица беспутно, так и умерла, покинув мне на шею своих двух щенков...»

Образ Арины Петровны - образ типический. Такие характеры неизбежно возникали и развивались в условиях усадебного хозяйства, бесконтрольного распоряжения жизнью и имуществом сотен и тысяч крепостных.

К новым условиям жизни такие натуры приспособиться не могли. С отменой крепостного права рушится «семейная твердыня, воздвигнутая неутомимыми руками Арины Петровны», и сама она становится приживалкой в доме младшего сына. Эта перемена сказалась и на её внешности: «Голова её поникла, спина сгорбилась, глаза потухли, поступь сделалась вялой, порывистость движений пропала». Изменяется и характер её речи, ставшей теперь льстивой, просительной. Бывшая полновластная хозяйка огромного имения становится «лишним ртом», существом, всем чуждым, ведущим постылую, никому не нужную жизнь.

Образ Иудушки

Во всей мировой литературе найдётся немного образов, по своему художественному совершенству равных образу Иудушки. В его характере уже в годы детства проявляются те черты, которые дали оснозание Стёпке-«балбесу» прозвать его Иудушкой и кровопивушкой.

Предательство и хищничество воспитываются в Иудушке не только головлёвским бытом, но и тридцатилетней службой «в тусклой атмосфере департамента». Жестокость сочетается в его характере с холодной расчётливостью. Прикрываясь маской покорности и послушания, он окружил, опутал Арину Петровну, обрёк на одичание и медленную смерть брата Степана. Потом, улучив удобный момент, выгнал из дома собственную мать, заставив её предварительно истратить свой «капитал» на округление его имения.

«Подвиги» Иудушки на этом не кончаются: он зорко следит за тем, как запой убивает Павла, и, улучив удобный момент приезжает к умирающему брату в Дубровино. Елейно, ласково, «по-родственному» доводит он Павла до исступления и оставляет его только тогда, когда убеждается, что Павел ещё не успел распорядиться своими деньгами и они, следовательно, достанутся ему вместе с Дубровиным. «Лицемер... лишённый всякого нравственного мерила», он без всякого сожаления грабит своих сирот-племянниц, обрекая их и Арину Петровну на прозябание в «упалой» усадебке Погорелки.

Никаких родственных чувств и привязанностей у него нет. Ждать от него помощи, сочувствия, участия нельзя. Он хладнокровно доводит до самоубийства одного сына, на позор и смерть в тюрьме обрекает другого, третьего, «незаконнорождённого», прикрываясь лицемерными рассуждениями, отправляет на неизбежную гибель в воспитательный дом.

Порвав все связи с внешним миром, он предаётся «деловому бездельничеству», «умственному распутству», тиранит окружающих, зудит, пристаёт и досаждает. Им овладевает «запой праздномыслия», главную роль в котором «играла какая-то болезненная жажда стяжания». Иудушка думает только о деньгах. В мире «фантастических притеснений», куда входили и штрафы, и ростовщичество, и безжалостная эксплуатация крестьянской нищеты, «...Порфирий Владимирович был счастлив».

Свои хищнические поступки Иудушка неизменно прикрывает ссылками на бога. Но подлинной религией Иудушки, как и всех Головлёвых, является собственность. В истребительной войне за неё Иудушка уничтожил всех своих родственников и готов опутать «целый мир сетью кляуз, притеснений и обид».

Набожность и религиозность не только не мешают, но даже помогают ему обездоливать и мучить людей, грабить их на «законном основании». Так грабит Иудушка мужика Фоку, приехавшего просить у него ржи до нового урожая, постоянными штрафами и сутяжничеством обездоливает своих крестьян.

Хищник, приспособившийся к новым условиям жизни, он знает, что законы помещичьего самодержавного государства на его стороне. «Я не граблю... а... по закону действую. Лошадь его (крестьянина.- Ред.) в своем лугу поймал - ну и ступай, голубчик, к мировому! Коли скажет мировой, что травить чужие луга дозволяется,- и бог с ним! А скажет, что травить не дозволяется,- нечего делать! Штраф пожалуйте! По закону я, голубчик, по закону!»

«Много-таки на Руси нуждающегося народа! - восклицает писатель,- ах, как много!.. И вот... около этой-то перекатной голи стелет Иудушка свою бесконечную паутину».

Он любит «вымучить, разорить, обездолить, пососать кровь», лжёт и пакостничает, мучит всех окружающих, мысленно мстит не только живым, но и мёртвым, во всём всегда лицемерит. Лицемерие и хищничество, с одной стороны, пустословие и праздномыслие- с другой, составляют важнейшие черты характера

Иудушки. Свои подлые действия он прикрывает не только внешней благопристойностью, но и целой массой словесного гноя. «Словами-то он сгноить человека может»,- говорят о нём крестьяне. Лицемерно-ласковыми, ханжескими словами уснащена чь Иудушки. Умирающему Павлу, назвавшему его предателем, он говорит: «Ах, брат, брат, какая ты бяка сделался!.. А-а-ах, грех какой! И как это язык у тебя, дружок, повернулся, чтобы этакое слово родному брату сказать! Стыдно, голубчик, даже очень стыдно». Ограбленной и выгнанной из дому матери Иудушка кричит вслед: «Маменька... Так вы, голубушка, не забывайте нас... попросту, знаете, без затей! Мы к вам, вы к нам... по-родственному!» Об убитом им сыне он говорит: «Ах, Володя! Володя! Всем ты был пайка, только тем не пайка, что папку оставил!» Лживая, «пустопорожняя» речь Иудушки полна ласкательных и уменьшительных слов, лицемерных вздохов, упоминаний имени бога, повторений одних и тех же выражений. Вот типичный образец его речи: «Кому нехорошо, а нам горюшка мало. Кому тёмненько да холодненько, а нам и светлёхонько и теплёхонько. Сидим да чаёк попиваем. И с сахарцем, и со сливочками, и с лимонцем. А захотим с ромцом - и с ромцом будем пить... У нас здесь и светленько и уютненько... Сидим мы здесь да посиживаем, ладком да мирком. В карточки захотелось поиграть- в карточки поиграем; чайку захотелось попить - чайку попьём... Милость божья не оставляет нас. Кабы не он, царь небесный, ...было бы нам и тёмненько и холодненько... В зи-пунишечке каком-нибудь, кушачок плохонький, лаптишечки... Сидели бы теперь в избушечке, да горела бы у нас не свечечка, а лучинушка».

Иудушка, по словам Щедрина, не разговаривает, а тянет канитель, пустословит, лебезит, растабаривает, калякает, разглагольствует, пристаёт, досаждает, зудит. «Не простое пустословие это было,- замечает сатирик,- а язва смердящая, которая непрестанно точила из себя гной».

Гениальный мастер речевых характеристик, Салтыков-Щедрин так соткал речь Иудушки, что она вызывает физическое ощущение липкой словесной паутины, «точащегося гноя» и «зудения», выматывающего душу.

Иудушка, как и все Головлёвы,- социальный и нравственный урод, и речь его - средство маскировки подлых мыслей и поступков, она прикрывает жестокие и низменные расчёты и желания. Грабя, притесняя и обездоливая, он не забывает при этом употреблять слова: голубчик, дружок, по-божески, милый друг маменька, душенька, по-родственному, родная.

Однако как ни ловко хищничает и предательствует Иудушка, и он не может уйти от рокового «расчёта», отделаться от вопроса: зачем он всю жизнь лгал, пустословил, притеснял, скопидомствовал? Его поражает страх перед действительностью, «какая-то смута, почти граничащая с отчаянием», овладевает им, он постепенно опускается и дичает, в его облике появляется что-то жуткое. «Запой праздномыслия» влечёт за собой подлинный запой: печать вырождения всё яснее проступает в его облике.

В образе Иудушки Щедрин собрал и с огромной художественной силой обобщил те черты, с которыми великий сатирик вёл непримиримую борьбу всю жизнь: предательство, жестокость, лицемерие, пустомыслие и пустоутробие. Образ Иудушки - лицемера и предателя - крайнее выражение пошлости и низости, до каких может скатиться человек. С огромной художественной силой вылеплен этот образ великим сатириком. В образе Иудушки нашли своё выражение безмерное презрение и ненависть писателя к предательству, двоедушию, хищничеству и лганью.

В. И. Ленин превосходно знал и любил творче-Образ Иудушки ство Щедрина.. Особенно же часто использовал В. И. Ленин образ Иудушки. Ещё в 1894 г. в своей работе «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?» В. И. Ленин заклеймил российских бюрократов, проявлявших лицемерную «заботу» о крестьянстве, именем Иудушки.

В 1901 г. В. И. Ленин писал о том, что официальные заявления царского правительства относительно «помощи» крестьянам «похожи, как две капли воды, на бессмертные речи бессмертного Иудушки Головлева, отчитывавшего обираемых им крестьян» (В. И. Л е н и н, Сочинения, т. 5, стр. 236).

Бичуя кадетов, В. И. Ленин писал в 1907 г.: «Жаль, что не дожил Щедрин до «великой» российской революции. Он прибавил бы, вероятно, новую главу к «Господам Головлевым», он изобразил бы Иудушку, который успокаивает высеченного, избитого, голодного, закабаленного мужика: ты ждешь улучшения? Ты разочарован отсутствием перемены в порядках, основанных на голоде, на расстреливании народа, на розге и нагайке?.. Неблагодарный!» (В. И. Ленин, Сочинения, т. 12, стр. 304-305).

В борьбе сменьшевиками, гневно и страстно разоблачая предательское нутро этих «социалистов», В. И. Ленин снова использует образ Иудушки. «Ученейшим Иудушкой Головлевым» называет он германского социал-демократа Карла Каутского, а его статьи - «сладенькими Иудушкиными речами».

С уничтожающей силой именем Иудушки В. И. Ленин многократно клеймил предательство, лицемерие, двурушничество Троцкого.

Образ, созданный великим сатириком, каждый раз возникал в сознании В. И. Ленина, когда он боролся против политического предательства, бесстыдства и лицемерия. В изменяющихся исторических условиях В. И. Ленин клеймил образом Иудушки то царских бюрократов, то кадетов, то русских и заграничных меньшевиков, то, наконец, злейшего врага трудящихся Троцкого.