Поиск по сайту:



МАКАРЕНКО А.С. МАКАРЕНКО А.С. ЧТО ТАКОЕ ЭНТУЗИАЗМ
МАКАРЕНКО А.С. ЧТО ТАКОЕ ЭНТУЗИАЗМ Печать

А. С. Макаренко ЧТО ТАКОЕ ЭНТУЗИАЗМ

(Из повести «Флаги на башнях»)

1 Энтузиазм - сильное воодушевление, увлечение, восторг.

Воргунов считал: как раз будет хорошо назначить один месяц для приведения в порядок территории строительства, старых и новых зданий. Воргунов, вероятно, правильно рассчитал, что энергия одиннадцати бригад чего-нибудь стоит. Но уже 31 августа общее собрание постановило:

«1. При таком положении заниматься в школе всё равно невозможно. Начало учебных занятий перенести на 15 сентября, с тем чтобы зимних вакаций не устраивать.

2.Работать без сигнала «кончай, работу», а сколько влезет.

3.Работать по ответственным бригадным участкам.

4.Закончить работу к 15 сентября».

Первого сентября все бригады вышли на работу сразу после завтрака - в одну смену. Этого Воргунов не ожидал. Он рассчитывал на 100 человеко-дней в сутки да ещё сбрасывал 35 процентов на «детскую поправку». Но уже в конце первого дня увидел, что в его распоряжении полных восьмичасовых двести человеко-дней, а что касается поправки на малолетство, то здесь вообще трудно было что-нибудь разобрать. Во многих местах работа имела безусловно детский характер.

Строительная площадка вдруг приобрела новый вид. И раньше на ней работало до двухсот строителей: плотников, столяров, маляров, штукатуров, рабочих. И сейчас они были на своей работе, строительный организм остался тот же. А колонисты как будто даже и не изменили ничего существенно. Эти мальчики и девочки и меньше знают и меньше у них физической силы, но зато они, как кровь в организме. Как кровь, они стремительны и вездесущи. Они пропитывают своим участием, словом, смехом, требованием и уверенностью каждый участок работы, везде копошатся их подвижные фигурки, что-то тянут, кряхтят, кричат, потом забеспокоятся вдруг, как воробьи, целой стаей срываются и уносятся на новую линию, где требуется помощь.

В самом корпусе, там, где почва идёт под уклон, работают девочки. Их бригадам выпала трудная работа: высыпка. Сюда нужно поднести тысячи носилок земли, и пока этого не будет сделано, нельзя настилать полы, нельзя устанавливать фундаменты для станков.

Где-то, на каком-то секретном совещании, девочки постановили работать бегом. В первый день этот способ всех поразил, но ребята говорили:

- Упарятся, куда ж там!

Но бегом девочки работали и на другой день, и на третий, а потом уже стало ясно: они не только не умариваются, а, пожалуй, просто привыкают работать бегом. И тогда между ребятами пошли другие разговоры:

- Смотри ты: и с пустыми носилками бегом и с полными бегом!

Вместе с колонистами работают и учителя и инструкторы. Пожилая инструкторша швейного цеха тоже бегает за девочками и застенчиво и счастливо протестует:

- Меня, старуху, загоняли, подлые девки. Им, понимаешь, это удобно: лёгкие они, а мне куда там за ними. Правда, они всё-таки придерживают, когда со мной.

На готовой уже площадке, у почти сложенного фундамента, сидит на земле старик каменщик и смеётся беззубым ртом.

- В жизни ничего такого не видел: это я тебе вот что скажу - до чего упорный народ! И всё смеются, всё цокотят. Смотришь, смотришь, аж зло берёт, эх, коли мне помолодеть бы! Уж я пробежался бы, смотри, какую и перегнал бы! Ох!

Он вдруг вскакивает и бросается вдогонку за Леной Ивановой и Любой Ротштейн.

Четвёртой бригаде поручена работа специальная: они бьют щебень для бетона. Кирпичные остатки рассеяны по всей территории строительства, и они исчезают под молотками пацанов, как огонь под струёй из брандспойта. Не успеешь оглянуться, а пацаны уже на новом месте сидят на корточках, постукивают молотками и, по обыкновению, спорят:

- Строгальный, если постель ходит, а если резец ходит, так это называется шепинг! Ох, там шепинг один стоит маленький, называется Кейстон! —

Шепинг - это тоже строгальный.

—Нет, строгальный - это если постель ходит.

—О! Постель! Какая постель?

—А так говорится!

—А потом ты ещё скажешь: одеяло ходит! А потом скажешь: простыня ходит!

—Вечно спорите,- говорит Брацан, поглядывая на набитый щебень.- Давайте щебень на площадку.

—А чем будем давать? В руках, да?

—А носилки где?

- Девчата забрали, у них не хватает.

- Так беги, возьми у девчат.

- Ох, возьми, так они тебе и дадут! А с ними спорить - всё равно в рапорт попадёшь, а они, конечно, правы! И вчера набрехали, я даже ничего не говорил, а они сказали: грубиян!

Бригада Брацана на одном из самых почётных мест: асфальтовые тротуары! Раза три в день к колонии подъезжает автомобиль с котлом, в котором варится асфальт. По всей территории колонии протянулись сотни метров широкой дорожки.

У главного заводского корпуса бригада Похожая убирает леса. Разборка лесов - такая приятная работа, что из-за неё чуть не поссорились в совете бригадиры, пришлось тянуть жребий. А когда счастливый удел разбирать леса выпал девятой бригаде, Похожай прямо с совета побежал к главному корпусу, и за ним побежала вс,я бригада. Воргунов больше всего беспокоится о девятой бригаде. Он стоит внизу и кряхтит от беспокойства. Сегодня разбирают леса в том месте, где здание делает поворот и где примостики и переходы чрезвычайно перепутаны. Двадцатиметровое бревно застряло и торчит в паутине лесов почти вертикально. Колонисты облепили его своими телами и стараются вытащить. Жан Гриф 1 стоит на самой верхней доске и размахивает кузнечным молотом. На этот молот и поглядывает Воргунов, он ещё не слышал никогда, чтобы леса разбирали при помощи кузнечного молота. Жан Гриф с оглушительным звоном пускает молот на соседний участок примостков, оттуда срывается несколько досок, и сам Жан пошатывается на своём узком основании. Сидящие пониже прячут головы, чтобы пролетающие вниз предметы их не зацепили. Воргунов переходит на «ты»:

- Что ты делаешь? Что ты делаешь, безобразник?

- А что? - удивлённо спрашивает Жан Гриф и заглядывает вниз. И вся девятая бригада смотрит сверху на Воргунова и старается понять, чего ему нужно.

» Но Воргунов уже забыл о сокрушительном молоте Жана Грифа. Его внимание привлёк маленький Синицын: по вертикально торчащему бревну он ползёт вверх и держит в зубах верёвку. Воргунов поднял обе руки и закричал, насколько позволял ему кричать низкий, хрипящий голос:

- Куда ты полез?

Синицын тоже смотрит сверху на Воргунова и тоже спрашивает:

—А что?

—Слезай сейчас же! Слезай, такой-сякой, тебе говорю! Бригадир девятой - Похожай-тоже сидит на верхних примостках и бузит:

- Пускай лезет! А то мы здесь до вечера провозимся. Он верёвку привяжет и больше ничего.

- Да ведь бревно не укреплено! Бревно не укреплено!

- А куда ему падать? - спрашивает Похожай.- Мы, двенадцать человек, дёргали, и то не падает.

1 Жан Гриф - колонист. Его настоящее имя Иван Грибов. Товарищи звали его на французский манер Жан Гриф.

Но спор не имеет значения. Синицын уже на верхушке бревна и привязывает верёвку. Воргунов следит за ним немигающими глазами.

- Идёмте, идёмте, скажите что-нибудь! У меня волосы дыбом! Что они делают! Что они делают!

Губы у Дема дрожат и смешно шевелятся пушистые усы. Воргунов посмотрел по направлению его руки и увидел картину, действительно волнующую: на деревянной крыше сарая стоят человек пятнадцать и поют!

- И туда! И сюда! И туда! И сюда!

Они ритмически раскачиваются, и вместе с ними раскачивается на слабых ногах вся конструкция сарая. Раскачивается всё больше и больше, трещат её кости, начинают выпирать сквозь деревянные бока какие-то колья и концы досок. Воргунов побежал и что-то закричал колонистам. Но поздно: здание сарая рухнуло, тучи пыли и древесного пороха взлетели вверх, раздался страшный сложный треск, и в этом порохе и в этом треске проваливались, кажется, провалились сквозь землю, все пятнадцать колонистов.

На секунду затихли их голоса, потом раздаётся смех, визг, обыкновенная возня мальчиков. Сарая нет, а на земле лежит плоская груда всякого деревянного хлама, и из-под неё один за другим вылезают колонисты. Дем схватился за голову, убежал. Воргунов остановился, достал носовой платок, вытер лысину. Мальчики все вылезли из-под обломков и все начали смотреть на следующий сарай. Маленький ушастый Коротак закричал что-то и выбежал вперёд. Вот он уже на крыше сарая и торжествует. Воргунов теперь уже не кричит. У него спокойные басовые нотки приказа: —

Эй, на сараях? Какая бригада?

—Десятая,- отвечает несколько голосов.

—Где бригадир?

—Есть бригадир, товарищ Воргунов!

Перед Воргуновым стоит Илья Руднев, невинными глазами смотрит на главного инженера и ожидает распоряжений. Тем же спокойным басом Воргунов говорит:

Глаза Руднева удивлённо настораживаются:

—Чёрт бы вас побрал, что это такое, в самом деле!

—А что?

—Вы бригадир десятой? Ваша фамилия?

—Руднев.

—В качестве заместителя заведующего я, кажется, имею право вас арестовать.

—За что?

—Кто это вам показал такой способ разборки?

—А чем плохой способ? Уже третий сарай повалили. Ещё два осталось.

—Я решительно запрещаю, понимаете, запрещаю! Руднев умильно смотрит в глаза Воргунова:

—Товарищ Воргунов! Давайте уже и эти два повалим! Всё равно.

—Я не разрешаю.

—Что там... два сарая!

—Вы ещё возражаете? Отправляйтесь на один час под арест! Немедленно!

- Есть один час под арест,- салютует Руднев и, обернувшись к своей бригаде, кричит:-Перлов, прими бригаду, я выбыл из строя!

Коренастый, широкоплечий Перлов тоже салютует:

- Есть принять бригаду!

Он немедленно отдаёт распоряжение по десятой бригаде:

- Некогда ворон ловить! Бери его штурмом!

Десятая бригада полезла на крышу. И Воргунов сдался: он положил руку на плечо Руднева и произнёс жалобно:

—Руднев, голубчик, прекратите! Нельзя такой способ!

—А как?

—Руднев, прекратите немедленно, они же шатаются, уже шатаются!

- Да вы не обращайте внимания!

Но Воргунов наконец взбеленился. Он кричал, ругался, приказывал и добился-таки своего: десятая бригада слезла с сарая. Потом в совете бригадиров Руднев в порядке самокритики говорил:

- Конечно, у нас наблюдалась непроизводительная трата энергии: два сарая разбирали два дня, когда можно было повалить их за пятнадцать минут, если применить рационализацию.

В конце площадки восьмая бригада валит лишние деревья, чтобы расширить цветники перед новыми зданиями. Здесь тоже рационализация: Игорь и Санчо распиливают толстый ствол поваленного дуба, а Данило Горовой сидит на стволе и благодушествует. К работающим подошёл Захаров , и Данило покраснел и обратился к нему с жалобой:

- Вот новый бригадир, Алексей Степанович! Работать не даёт.

Игорь оставляет пилу и даёт объяснение заведующему:

- Абсолютно необходимая мера, Алексей Степанович! В дан-

1 Захаров Алексей Степанович - заведующий колонией.

ной обстановке Данилу нельзя рассматривать как двигатель! Ни в коем случае. Данилу нужно рассматривать как пресс, принимая во внимание его вес и спокойный характер. Другой колонист не мог бы усидеть на месте, пока мы пилим, а Данило усидит.

- Угу,- Захаров кивает головой.- Правильно. А как вы используете другие качества Данилы?

- Следующее качество: вес. Видите, Данило сидит на этом конце. Данило, улыбнись! Нам легче пилить, потому что этот дуб такой проклятый, как схватит пилу, ничего иначе не выходит.

—А может, выгоднее было бы товарища Горового использовать как дополнительную силу, тогда двое бы из вас пилили, а третий отдыхал.

—Абсолютно невыгодно. Пробовали: коэффициент полезного действия катастрофически падает.

Данило Горовой послушал-послушал и начал сползать со ствола.

- Ох, Алексей Степанович! Видите, внесли разложение в нашу трудовую семью!

Захаров засмеялся и ушёл. Издали оглянулся и увидел: Игорь и Санчо пилят, а Данило сидит на стволе.

Всех бригад в колонии одиннадцать, и у каждой бригады ответственное поручение. И каждой бригаде должен уделить внимание Воргунов, и везде беспокоят его слишком «детские» темпы. За рабочий день накричится главный инженер, наволнуется, потом бредёт к Захарову и говорит:

- Ну его... знаете... удивляюсь вам, как вы можете работать с этим народом!

А вечером Воргунов заскучал. Скучал, скучал, ходил между своими объектами, а потом не вытерпел, отправился в спальни. Пришёл в девятую бригаду, сел на стул и сказал:

—Товарищ Похожай, вытащили то бревно?

—Какое бревно?

—А торчало такое... высокое.

—То, которое на углу, или то, которое возле литейного, или то, которое сзади?

Воргунов молча вытер лысину и успокоился:

- Ага... значит, три бревна, ну... бог с ними. А вы хорошо здесь живёте. Чистенько и весело, наверное.

А потом они заспорили об энтузиазме. Похожай сказал:

—Вот как возьмёмся за новый завод, Пётр Петрович, с энтузиазмом возьмёмся!

—Это как же... с энтузиазмом?

—А по-комсомольскому!

—Ага!

—А вы в энтузиазм не верите?

—Что это такое верить? Я или знаю что-нибудь или не знаю.

—А энтузиазм вы знаете?

—Энтузиазм знаю, как же. Но вот, например, вы геометрию знаете?

—Знаем.

—Какая формула площади круга?

—Пи эр квадрат.

—Как можно эту формулу изменить при помощи энтузиазма?

—Ну, так это само собой. Энтузиазм совсем не для того, чтобы формулы портить.

—А вот вы сегодня испортили не одну формулу.

- Когда мы испортили?

- А вот когда леса разбирали.

—А какие ж там формулы?

—Там на каждом шагу формулы.

Девятая бригада закричала, возмутилась, сейчас же нашлись и возражения:

—А на войне как? А если на войне? Тоже формулы?

—А как же?

—По формулам? На войне?

- Ребятки мои! Война - это дело серьёзное: умирать ты обязан за Родину? Вот тебе и первая формула? Правильно? Ага! Замолчали? А глупо умирать ты имеешь право?

- Как это глупо?

- А вот так: вылезешь просто на окоп и начнёшь руками размахивать, а тебя и ухлопают! Имеешь право?

- Это если кто захочет...

- Ничего подобного. Никто не имеет права этого хотеть. Ты боец, ты нужен, не имеешь права! Ага? Замолчали. Ну, до свидания.

Поднялся и ушёл. А девятая бригада посмотрела ему вслед, и Похожай сказал:

—Смотри ты, какой? Он против энтузиазма!

—Да нет, он не против!

—Как не против?

—Против.

—Нет, не против.

И пошёл... этот вопрос гулять по всей колонии. К 15 сентября строительную площадку нельзя было узнать: обнажились прекрасные горизонтали зданий, клумбы и дорожки нарядной лентой окружили их; в цехах среди блестящих новизной полов аккуратными рядами строились станки. Кое-где продолжали ещё работать штукатуры, и жизнь для них наступила тяжёлая. При входе на завод стали часовые с винтовками, и улеглись на полу сухие и влажные тряпки.

—Товарищ, вытирайте ноги.

—Ась?

—Ноги вытирайте.

—Это я?

—Вы. Пожалуйста, вот тряпка.

—Да я штукатур, дорогой!

—Всё равно.

—Да где ж такое видано, чтобы штукатуры вытирали ноги?

—Значит, видано.

Штукатур трёт подошвы, привыкшие никогда нигде не вытираться, и, поражённый, рассматривает часового. А потом штукатуры ходили жаловаться к Воргунову и Захарову. Воргунов ответил им: —

И ты вытирал?

—Вытирал.

—И не умер?

—Да чего ж там умереть...

—Ну и хорошо. А Захаров сказал:

—Ничего не могу поделать. Они и меня заставляют.

—Да ну? И тебя! Так ничего и не вышло.

Пятнадцатого сентября на общем собрании Воргунов докладывал об окончании работ, очень хвалил все колонистские бригады, а про формулы ничего не сказал. После собрания спросил у него Похожай:

- _Всё-таки отвечайте: есть энтузиазм или нету? Воргунов хитро отвернулся:

- Это ещё иначе называется, друзья: это честность, это любовь, это душа! Душа у вас есть?

—Душа? Должна быть...

—То-то ж! Вот это и есть энтузиазм.





 

Добавить комментарий

ПРАВИЛА КОММЕНТИРОВАНИЯ:
» Все предложения начинать с заглавной буквы;
» Нормальным русским языком, без сленгов и других выражений;
» Не менее 30 символов без учета смайликов.