Поиск по сайту:



РАЗНОЕ ЭДУАРД БАГРИЦКИЙ (1896-1934) ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О БАГРИЦКОМ ГАЛИНЫ СЕВЕРИНОЙ
ЭДУАРД БАГРИЦКИЙ (1896-1934) ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О БАГРИЦКОМ ГАЛИНЫ СЕВЕРИНОЙ Печать

ЭДУАРД БАГРИЦКИЙ (1896-1934) ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О БАГРИЦКОМ ГАЛИНЫ СЕВЕРИНОЙ


Нас водила молодость В сабельный поход... Э. БагрицкийЭДУАРД БАГРИЦКИЙ  ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ О БАГРИЦКОМ ГАЛИНЫ СЕВЕРИНОЙ

Стихи я начал писать очень давно, - кажется с третьего или четвертого класса. В реальном училище я издавал школьный журнал, из-за которого много раз имел бол» шие неприятности...
В 1917 году, после революции, я попал на фронт... Там пробыл до 1918 года и вернулся обратно в Одессу.


Началась гражданская война. Одесса была городом беспрерывных боев - городом, в котором жестоко боролись революция и контрреволюция...
В 1919 году... поступил в Красную Армию. Действительность была очень суровая. Я многого не понимал. Но культурная работа, которую я там вел, меня сильно увлекла... Впервые по-настоящему я задумался над тем, что я делаю, уже будучи взрослым, уже пройдя опыт гражданской* войны и революции...

(Из статьи Э. Багрицкого «Как я пишу».)


***
Мы с Валей были двоюродными сестрами-ровесницами и очень дружили. Как и все дети в мире, начитавшись романтических книг, мы мечтали о путешествиях, опасных приключениях и встречах с людьми мужественными и благородными, как прославленные герои романов Жюля Верна. Да, все меч- 1 тают, но не все с ними встречаются. Нам повезло. В Вали-ном доме, сняв комнату у ее родителей, поселился Багрицкий.


И странно, всего лишь один человек прибавился на сером, скучном, утоптанном до каменности хозяйственном дворе, а все изменилось до неузнаваемости. Мы, десятилетние, не знали тогда, что этот человек был настоящим поэтом и как поэт  обладал волшебным свойством - обновлять мир.
Этот мир мы увидели впервые через открытую дверь. Он был изумрудный, как первая трава на выгоне, и таинственный, как африканские джунгли. С плоской крыши сарая, где мы с Валей растянулись на животах, хорошо были видны и прозрачные аквариумы на окнах, и качающиеся под потодком птичьи клетки, и какие-то диковинные цветы в банках. И подумать только, что все это было в комнате! И щебет птиц, и стеклянный плеск разноцветных рыб, и сказочный полумрак...
Там не было ни ковров, ни мягких диванов, ни семейных портретов в резных рамках - ничего из того, к чему мы при-
Девочка, события жизни которой легли в основу стихотворения «Смерть пионерки».


.. и что в изобилии наполняло комнаты Валиных родителей. Это был другой мир, глубоко волнующий детское воображение, и обитатели его были другие. О них мы почему-то говорили полушепотом.


Смотри, смотри: это Он! - шептала Валя, и мы замирали, прижавшись к крыше.
А Он, поэт Эдуард Багрицкий, выходил из своих «джунглей», медлительный, добродушный и тяжелый, как гризли Постояв с минуту в дверях, он садился на крыльцо. Конечно, он видел нас, притаившихся, но, наверное, считал, что незачем мешать востроглазым девчонкам учиться наблюдать жизнь, и поворачивался к сачкам и удочкам, прислоненным к стене дома. И только, когда появлялся его сын Севка, голоногий, кареглазый, всегда поцарапанный и шумный, он кивал в нашу сторону большой густоволосой головой: - Зови товарищей. Пойдем за тритонами! «За тритонами!» Это звучало не хуже майнридовского «за мустангами». Мы скатывались с крыши и шли вчетвером к болотистому пруду на окраине Кунцева...


На том же тритоньем пруду мы как-то встретили человека с широким и добрым лицом. Он отделился от толпы мальчишек и обнял Багрицкого, как друга. О том, что это был Гайдар, я узнала позднее. Он жил в то время на Большой Кунцевской улице и писал свои удивительные «Дальние страны» - о строительстве большого завода на соседнем полустанке. Тогда я ничего этого не знала. Но теперь, оглядываясь назад, я уверена, что мальчишки, бывшие вместе с Гайдаром, выросли настоящими людьми.


А с нами был Багрицкий. Он читал стихи о веселом Диде-ле-птицелове и рассказывал о гражданской войне. Как и Гайдар, он больше всего на свете любил Красную Армию.
Нам с Валей было по 11 лет, когда мы вступили в пионеры. Мы многое делали вместе, потому что у нас были общие интересы и мечты.


На наших глазах строился новый мир. Началось время первых пятилеток. Мы страстно мечтали быть причастными ко всему.
Валя впервые увидела марширующий пионерский отряд возле фабрики имени Ногина. Помню ее вспыхнувшее, восхищенное лицо и упрямый взгляд, когда она мне сказала:
— Обязательно буду пионеркой!
— Все он со своими бреднями! - решила тетка, поняв, что Валю не переломить.

Это было и так, и не так. Багрицкий помог Вале увидеть другой мир, заразил ее мечтой о революционной борьбе, но дальше она пробивалась сама...
И вот наступил момент, когда она вошла в свой чистый, утрамбованный двор, где каждая вещь имела свою цену, а каждая травинка росла с пользой, вошла в красном пионерском галстуке и остановилась перед матерью. Та поднялась на мгновение от кадушки, в которой толкла картошку для поросенка, покосилась на сидевшего на крыльце Багрицкого и ушла в сарай, ничего не сказав.


Валя стала пионеркой вопреки своему домашнему быту, как говорил Багрицкий. Для того времени это был немалый подвиг. Помню счастливое и серьезное лицо Вали, когда в ответ на мой салют она тоже подняла руку. (Пионеры тех лет всегда приветствовали друг друга салютом. Мне жаль, что об этом почему-то забыли сейчас. А как нас подтягивал и дисциплинировал этот простой и гордый жест, напоминая о высоком революционном долге!) Помню, как бурно завидовал маленький Севка нашим алым галстукам и как удивленно, думая о чем-то своем, смотрел на нас Багрицкий.


Нет, поэт мог не опасаться, что Валино детство обманут свечой. И хотя дом, в котором жила Валя, был огорожен высоким забором, но стоял он на улице под названием Пионерская. И напротив была школа. И мимо двора под звуки барабана и горна шагало удивительное красногалстучное племя...

(Из воспоминаний о Багрицком Галины Севериной)



Э. Г. Багрицкий о своем стихотворении «Смерть пионерки»

...Я написал стихотворение «Смерть пионерки» в виде! сказки. Я ясно представлял себе, что его надо написать как! можно проще. Рассказать о том, почему Валя дорога мне. Мнв хотелось показать, что смерть ее незабываема, и, несмотря на то что Валя умерла, песнь о ней останется жива, с. этой песЯ ней о ней пойдут пионеры.
Грозу в стихотворении я ввел для того, чтобы ярче подЯ черкнуть пионерство Вали, показать, что даже мир, который находится за окном комнаты, он также идет вместе с отрядом,! и в тот момент, когда мать наклоняется над ней и говорит о крестике, ей кажется, что за окном идут пионеры Кунцева, пионеры Сетуни, пионеры фабрики Ногина...
Я очень медленно работаю, поэтому у меня так мало кни-j жек. Хочу писать так, чтобы я мог отвечать за каждую строч-j ку, мною написанную. Даже к запятым я отношусь очень,! внимательно. Вот, например, «Смерть пионерки» я писал два месяца. Обрабатывал - и замечал, что все как будто чего- то не хватает. И однажды, помню, читаю - и вдруг мысль - не хватает в стихотворении моего личного отношения к этой пионерке. Тогда я ввел туда песню. И когда написал и стал читать снова, ясно стало, что вот этого-то и не хватало. Попробуйте - выкиньте из стихотворения песню и вы увидите, что будет чего-то не хватать.

(Из беседы Э. Багрицкого с деткорами «Пионерской правды» в начале 1933 г.)





 

Добавить комментарий

ПРАВИЛА КОММЕНТИРОВАНИЯ:
» Все предложения начинать с заглавной буквы;
» Нормальным русским языком, без сленгов и других выражений;
» Не менее 30 символов без учета смайликов.