ЛЕВ ТОЛСТОЙ И ДЕТИ

(Из воспоминаний П. А. Сергеенко)

Ещё при жизни Льва Николаевича Толстого его имя стало известно всему миру - как имя великого писателя, оказавшего огромное влияние на развитие не только русской, но и мировой литературы.

Ясная Поляна (имение, в котором жил Толстой) притягивала к себе людей разных возрастов, взглядов, профессий, национальностей. Всем хотелось увидеть Толстого, поговорить, вернее, послушать его, своими глазами посмотреть, где и как живёт и работает великий писатель земли русской.

Летом 1907 года Толстого посетили дети, учащиеся тульских школ. Они провели в Ясной Поляне в общении с писателем целый день, оставивший в их душах неизгладимое впечатление.

Об этом интересно рассказывает гостивший в то время у Толстых писатель П. А. Сергеенко. Читая посвященные этому событию страницы его книги, мы сами как бы присутствуем в этот день в Ясной Поляне.

...Уже издали слышалось нечто необыкновенное. Группы детей наполнили всю окрестность своими голосами. Набралось около тысячи детей, девочек и мальчиков. Подвинчивая себя дружными криками, они оживлённо двигались к Ясной Поляне.

Шествие растянулось почти на версту и издали казалось извивающейся пёстрой лентой.

Особенно эффектно было зрелище, когда живая цветная река, пересекши шоссе, потекла извилистым потоком к Ясной Поляне.

Дети, подбадриваемые процессом шествия и предстоящим свиданием с Л. Н. Толстым, были радостно оживлены и стройно подвигались к круглым каменным башням, белевшим у входа в Ясную Поляну.

И чем-то особенным веяло от этого необыкновенного шествия русских детей к писателю русской земли.

Детский поток всё прибывал. И все жадно устремляли взоры на террасу. Но там ещё не было знакомого милого лица с белой бородою... Напряжение всё росло и взвинчивало всех.

Как он выйдет? Что скажет? В какую форму выльется столь необыкновенное свидание?

В тёмном четырёхугольнике дверей показывается знакомая белая голова. На мгновение всё замирает...

Лев Николаевич, заложив руку за пояс блузы, тихо подвигается к пёстрому морю затихших детей. Он бледен и, видимо, взволнован. Но твёрдо взял себя в руки и, сойдя по ступенькам, сразу перебрасывает мост между собой и учителями-распорядителями. Они, видимо, готовились к чему-то иному, лихорадочно их волновавшему. А вышло совсем другое, исключающее всякое волнение. Надо было поскорее ответить, в котором часу они вышли, какой шли дорогой, и на ряд других, самых обыденных житейских вопросов, заданных таким простым, домашним тоном, что, отвечая на них, нельзя было и в свою очередь не войти в такой же обиходно-житейский тон, а возбуждённое состояние исчезло само собой.

И, слегка наклонясь, чтобы удобнее беседовать, Лев Нико-лаевич переходил от группы к группе, завязывая с детьми не-принуждённые беседы.

Они не шумели, не озорничали, но и не стеснялись, не дичились, а вели себя всё время как нельзя проще, как будто они были не случайными посетителями Льва Николаевича, а его любящими детьми.

Пройдя по жаре около трёх вёрст и обливаясь потом, дети наслаждались тенистой прохладой яснополянского парка и бы- стро начали организовывать различные игры.

Девочки в своих пёстрых нарядах, разбившись на группы, казались издали живыми букетами цветов. Они относились несколько иначе ко Льву Николаевичу, нежели мальчики; как только он появлялся среди них, они с волнением окружали его тесным венком и не спускали с него блестевших умилением глаз.

Небольшая, лет девяти, девочка с миловидным личиком и прелестными широко раскрытыми светло-синими глазами долго ходила за Львом Николаевичем. Наконец, она не выдержала и, подняв на Льва Николаевича свои немигающие глаза, спросила, растягивая слова:

- Лев Ни-ко-ла-е-вич, ска-жите, пожалуйста, который вам год?

Лев Николаевич наклонился и вздохнул:

- Ужасно много: семьдесят девять!

Девочка, как бы соображая что-то и шевеля губами, опять сказала нараспев:

- А я думала, Лев Николаевич, что вам девяносто лет.

- Это ты перепутала цифры, «девять» поставила вместо «семи», а «семь» вместо «девяти».

Но её, видимо, не удовлетворило это объяснение. Она опять как бы запела:

- Я вас видела, Лев Николаевич, на картинке - там вы моложе и лучше...

Окружающие девочки укоризненно покосились на собеседницу Льва Николаевича. Но он так весело рассмеялся, как будто услышал самый лестный комплимент.

Жара всё усиливалась. Мальчики начали обрызгивать себя водой из дождевых кадок. Лев Николаевич с улыбкой любовался их выдумкой и вдруг сказал призывно:

—Дети, хотите купаться? Мальчики пришли в восторг.

—Хотим, Лев Николаевич! Хотим!

И около Льва Николаевича мигом образовался детский муравейник.

- Тогда идёмте! Кто хочет купаться? Идёмте к реке.

И Лев Николаевич, сразу помолодевший, направился юношески живой походкой с детьми к реке Воронке.

И что за интересная была эта прогулка детей в сопровождении автора «Детства»! По дороге ему удалось завязать ряд летучих бесед с мальчиками. Они совсем освоились с ним и относились к нему, как к милому дедушке. Когда дети стягивались вокруг него, он рассказывал им разные истории и, очевидно, чувствовал себя среди этой компании, как равный между равными.

Вошли в залитую солнцем берёзовую рощу.

- Кто скорее добежит до тех двух берёз? - вызывает Лев Николаевич любителей и хлопает в ладони.- Ну, раз, два, три!

Дети, наполняя рощу звонкими голосами, стремительно несутся к указанным берёзам.

А вот, наконец, и желанная Воронка, сверкавшая ослепительными зигзагами среди зелёных берегов. Дети устремляются к купальне и берут её приступом.

Но в купальне была только часть детей. Остальные мальчики, не надеясь на скорую очередь, раздевались на лужайке и бросались в воду прямо с берега. Их примеру последовали и некоторые из учителей. Лев Николаевич переходил от одной группы к другой, восхищаясь детскими движениями и переговариваясь с купальщиками о глубине реки, о характере дна, о температуре воды и т. п.

- Как красивы крестьянские дети,- говорил Лев Николаевич несколько раз, поглядывая на бросающихся в воду мальчиков.

Вылезая из воды, дети обсушивались на солнце и опять бросались в воду, опять плавали, брызгались и, дрожа от охватившего в воде озноба, опять выбегали на лужайку. И тут-то происходили удивительные сцены! Лев Николаевич стоял среди обнажённых детей, а те, ёжась после купания, стуча зубами и сверкая на солнце мокрыми телами, наполняли знойный воздух взрывами дружного смеха. Лев Николаевич устраивал с ними разные гимнастические штуки: заставлял бороться в лежачем положении только при помощи ног, перепрыгивать друг через друга и, к довершению общего удовольствия, собственноручно переворачивал детей в воздухе. От времени до времени Лев Николаевич всё-таки заглядывал в купальню, беспокоясь, как бы в такой каше не произошло чего-нибудь.

Все, наконец, выкупались, освежились, построились в группы и, затянув под руководством главного распорядителя хоровую песню, стройными рядами направились к дому.

Около четырёх часов дня Ясная Поляна представляла необычайную картину. У дома и в тени деревьев - всюду виднелись пёстрые группы, устраивавшие различные хороводы.

В самый разгар общего оживления, песен и хороводов произошло событие, ещё больше сблизившее хозяина Ясной Поляны с его юными гостями. Небо внезапно потемнело, загрохотал гром, и, как из душа, хлынул дождь... Можно себе представить, какая произошла кутерьма, охватившая и гостей и хозяев! Но Лев Николаевич, не теряясь, начал быстро устраивать прибежище. С удивительной лёгкостью и энергией он начал сдвигать на террасе столы и стулья, очистив таким образом значительное пространство для желающих.

Дети хлынули на террасу, но и здесь держали себя как нельзя лучше.

Едва отшумел гром, как опять выглянуло солнце. И в воздухе и на детских лицах сделалось ещё светлее. Начался настоящий праздник. Лев Николаевич с семьёю и гостями сидел на террасе и любовался беззаветной весёлостью юных гостей.

Солнце начало склоняться к закату. Распорядители подали знак детям собираться. Дети построились в группы. Лев Николаевич подошёл к барьеру террасы.

Распорядители поблагодарили хозяев за радушие и подали знак детям. Дети начали проходить мимо Льва Николаевича и, обнажая головы, привстсп-овать его, как кто мог. Он кланялся и благодарил за посещение, сохраняя наружное спокойствие. Но, видимо, для этого ему нужны были значительные усилия над собой.

- До свидания, милый Лев Николаевич! Никогда вас не забудем! - кричали дети, махая фуражками.

Некоторые же не выдерживали наплыва чувств и бросали вверх фуражки...

Дети скрылись.

Прошла значительная пауза.

Лев Николаевич обернулся и тихо заговорил о великих возможностях, лежащих в русских крестьянских детях. В голосе его звучали ласково-нежные ноты.