РАЗВЕДЧИК ВИХРОВ БОРИС АНДРЕЕВИЧ ЛАВРЕНЕВ

Он стоял перед капитаном - курносый, скуластый, в куцем пальтишке с рыжим воротником из шерстяного бобрика. Его круглый носик побагровел от студеного степного суховея. Обшелушённые, посинелые губы неудержимо дрожали, но темные грустные глаза пристально и почти строго смотрели в лицо капитана.

Он, казалось, не замечал и не обращал внимания на краснофлотцев, которые, любопытствуя, обступили его, необычного тринадцатилетнего гостя батареи - этого сурового мира взрослых, опаленных порохом людей. Обут он был не по погоде: в серые парусиновые туфли, протертые на носках, и все время переминался с ноги на ногу, пока капитан читал препроводительную записку, принесенную из штаба участка связным краснофлотцем приведшим мальчика:

«...был задержан на рассвете у переднего края постом наблюдения... по его показаниям - в течение двух недель собирал сведения о немецких частях в районе совхоза «Новый путь»... направляется к вам, как могущий дать ценные данные батарее...»

Капитан сложил записку и сунул ее за борт полушубка. Мальчик продолжал спокойно и выжидательно смотреть на него.

- Как тебя зовут?

Мальчик откинул голову, выпрямился и попытался щелкнуть каблуками, но его лицо дрогнуло и перекосилось от боли, он испуганно глянул на свои ноги и понурился.

- Коля... Николай Вихров, товарищ капитан, - поправился он.

Капитан тоже посмотрел на его ноги, на порванные туфли и поежился от озноба.

- Мокроступы у тебя не по сезону, товарищ Вихров. Ноги застыли?

- Немножко, - застенчиво и печально сказал мальчик и еще больше потупился.

Он изо всех сил старался держаться бодро. Капитан подумал о том, как он шел всю ночь в этих туфлях по железной от мороза степи, и невольно пошевелил пальцами в своих высоких теплых бурках. Погладив мальчика по лиловой щеке, он мягко сказал:

- Не грусти! У нас другая мода на обувь... Лейтенант Козуб!
Выскочив из-за кучки краснофлотцев, маленький веселый лейтенант козырнул капитану.

- Прикажите баталеру немедленно подыскать и доставить ко мне в каземат валенки самого малого размера.

Козуб рысью помчался исполнять приказание. Капитан тронул мальчика за плечо:

- Пойдем в мою хату. Обогреешься - поговорим.

В командирском каземате, треща и гудя, пылала печь. Дневальный помешивал кочережкой прозрачные, налитые золотым жаром головешки. Розовые зайчики гонялись друг за другом по стене. Капитан снял полушубок и повесил у двери. Мальчик, озираясь, стоял у притолоки. Вероятно, его поразила сводчатая уютная подземная комната, сверкающая белизной риполина, залитая сильным светом подволочной лампы.

• 1 Бурки - теплая зимняя обувь с валяным верхом.
• 2 Баталёр - матрос, заведующий раздачей припасов и снаряжения.
• 3 Притолока - верхний брус в дверях.

- Раздевайся, - предложил капитан, - у меня жарко, как Артеке на пляже. Грейся!

Мальчик сбросил пальтишко, аккуратно свернул его подкладкой наружу и, привстав на цыпочки, повесил поверх капитанского полушубка. Капитану, наблюдавшему за ним, понравилась эта бережливость к одежде. Без пальто мальчик оказался головастым и худым. И капитан подумал, что он долго и крепко недоедал.

- Садись. Сперва закусим, потом дело. А то ты натощак, пожалуй, и рта не раскроешь. Чай любишь крепкий?

Капитан доверху налил толстую фаянсовую чашку темной ароматной жидкостью, неторопливо отрезал ломоть буханки, намазал на него масла в палец толщиной и увенчал это сооружение пластом копченой грудинки. Мальчик почти испуганно смотрел на этот гигантский бутерброд.

• 4 Риполин - эмалевая краска.
• 5 Подволочная лампа - лампа на потолке.
• 6 Шестидюймовая гильза - оболочка патрона для огнестрельного оружия диаметром около 150 мм.

- Не пугайся, - сказал капитан, подвинув тарелку, - клади сахар.

И он толкнул по столу отпилок шестидюймовой гильзы, набитый синеватыми, искрящимися кусками рафинада. Мальчик посмотрел на него испытующим, осторожным взглядом, выбрал кусочек поменьше и положил рядом с чашкой.

- Ого! - засмеялся капитан. - Это не по правилам. У нас, брат, так чай не пьют. У нас заправляют на полный заряд. А это только порча напитка.
И он с плеском бросил в кружку увесистую глыбу сахара. Худенькое лицо мальчика неожиданно сморщилось, и на стол закапали огромные, неудержимые слезы. Капитан тяжело вздохнул, придвинулся и обнял гостя за костлявые плечи.

- Полно! - произнес он весело. - Брось! Что там было, то было, тут тебя никто не обидит. У меня, понимаешь, у самого такой же малец дома остался. Вся и разница, что Юркой зовут. А то все такое же - и веснушки, и нос пуговицей.

Мальчик быстрым и стыдливым жестом смахнул слезы.

• 7 Сводчатый - построенный сводом, с полукруглым потолком.

- Я ничего, товарищ капитан... Я не за себя разрюмился... Я стойкий. А вот маму вспомнил...
- Вот что, - протянул капитан, - так мама жива?
- Жива, - глаза мальчика засветлели. - Только голодно у нас. Мама по ночам у немецкой кухни картофельные ошурки подбирает. Но раз часовой застал. По руке прикладом хватили. До сих пор рука не гнется.

Он стиснул губы, и из глаз его уплыла детская мягкость. Они блеснули остро и жестко. Капитан погладил его по голове.

- Потерпи! Выручим маму и всех выручим. Ложись вздремни.

Мальчик умоляюще посмотрел на него.
- Я не хочу... Потом. Сперва расскажу про них.

В его голосе прозвучал такой накал упорства, что капитан стал настаивать. Он пересел к другому краю стола и вынул блокнот.

- Ладно, давай... Сколько, по-твоему, немцев в районе совхоза?

Мальчик мотнул головой и сказал быстро без запинки:

- Пехоты один батальон. Баварцы. Сто семьдесят шестой полк двадцать седьмой пехотной дивизии. Прибыл на фронт из Голландии.

- О! Откуда ты знаешь? - спросил капитан, удивленный обстоятельностью и точностью ответа.

- А как же. Я ж цифры на погонах смотрел. И слушал, как они разговаривали. Я по-немецки могу, я в школе хорошо учился... Рота мотоциклистов-автоматчиков. Взвод средних танков на свиноферме. По северному краю бахчи стрелковые окопного полного профиля. Танковое вооружение - калибр примерно пятьдесят миллиметров. Два дота у них там. Здорово укрепились, товарищ капитан. Десять дней грузовиками цемент таскали. Сто девять грузовиков ввалили. Я из окошка подглядывал!

- Можешь точно указать расположение дотов? - спросил! капитан, подаваясь вперед. Он понял, что перед ним сидит не обыкновенный мальчик, от которого можно узнать только самые общие сведения, а очень зоркий, сознательный и точный разведчик.

- Конечно, могу... Первый - на бахче, за старым током, где курганчик. А другой...

- Стоп! - прервал капитан. - Это здорово, что ты все так! рассмотрел и запомнил. Но, понимаешь, мы же в твоем совхозе не бывали и не жили. Где бахча, где ток, нам неизвестно. А береговые десятидюймовые пушки, дружок, - не игрушка. Начнем наугад гвоздить, много лишнего попортить можем без толку, пока в точку угодим. А там ведь и наши люди есть... И мама твоя... Ты нарисовать это сумел бы?

• 8 Ошурки - очистки.
• 9 Окоп полного профиля - окоп в рост человека.
• 10 Десятидюймовые пушки - пушки калибром примерно 250 мм.

Мальчик вскинул голову. В его взгляде было недоумение. Так разве у вас, товарищ капитан, карты нет?

- Карта есть... да ты в ней разберешься ли?

- Вот еще, - сказал мальчик с негодованием. - Папа же мой - геодезист сам карты чертить могу. Не очень чисто, конечно... Папа теперь тоже в армии, у саперов командир, - добавил он с гордостью.

- Выходит, что ты не мальчик, а клад, - пошутил капитан, развертывая на столе штабную полукилометровку.

Мальчик встал коленками на стул и нагнулся над картой. Он долго смотрел, потом лицо его просияло, и он ткнул в карту пальцем.

- Да вот же! - сказал он, счастливо улыбаясь. Как на ладошке. Карта у вас какая хорошая! Подробная, как план. Все видно. Вот тут, за оврагом, и есть старый ток.

Он безошибочно разбирался в карте, и вскоре частокол красных крестиков, нанесенных рукой капитана, испятнал карту, засекая цели. Капитан удовлетворенно откинулся на спинку стула.

- Очень хорошо, Коленька! - Он одобрительно погладил руку мальчика. - Просто здорово!

И, почувствовав непосредственную сердечность ласки, мальчик, на мгновение, вернувшись в детство, по-ребячьи нежно прижался щекой к капитанской ладони. Капитан грустно покачал головой и сложил карту.

- А теперь, товарищ Вихров, в порядке дисциплины - спать!

Мальчик не противился. Сытная еда, тепло и только что законченная работа клонили его ко сну. Ресницы его слипались. Он сладко зевнул. Капитан уложил его на койку и накрыл полушубком. Мальчик мгновенно заснул. Капитан постоял над ним в раздумье, вспоминая сына и жену, вернулся к столу и сел за составление исходных расчетов для огня. Он увлекся и не замечал времени. Тихий оклик заставил его оглянуться. Мальчик сидел на койке. Лицо у него было тревожное.

- Товарищ капитан, который час?

- Спи! Плюнь на время. Начнется тарарам - разбудим.

Но мальчик не успокоился. Его лицо потемнело. Он заговорил настойчиво и торопясь:

- Нет, нет! Мне же назад надо! Я маме обещал. Она будет думать, что меня убили. Как стемнеет, я пойду.

Капитан изумился. Он не допускал и мысли, что мальчик собирается снова проделать страшный путь по ночной степи, который случайно удался ему однажды. Капитану показалось, что его гость еще не совсем проснулся и говорит спросонок.

• 11 Геодезист - специалист, занимающийся измерением местности, составлением планов и карт.

- Чепуха! - сказал он. - Кто это тебя пустит? Если даже не попадешься немцам, то можешь случайно угодить в совхоз под наши снаряды. Только об этом я мечтал, чтобы тебя ухлопать в благодарность. Не дури! Спи! Мальчик насупился и покраснел.

- Я немцам не попадусь. Они по ночам не ходят. Морозя боятся, дрыхнут. А я каждую тропочку наизусть... Пожалуйста пустите!

Он просил упрямо и неотступно, почти испуганно, и капитану на мгновение пришла мысль: «А что, если вся эта история с появлением мальчугана и его рассказ - обдуманная комедия или обман?» Но, взглянув в ясные, печальные глаза, он устыдился своего подозрения.

- Вы же знаете, товарищ капитан, немцы никому не позволяют уходить из совхоза. Нагрянут случайно для проверки - меня нет, они на маме выместят.
В его голосе слышалась недетская тоска. Он явно волновался за судьбу матери.

- Не нервничай! Все понял, - сказал капитан, вынимая часы, - то, что думаешь о маме, - это очень хорошо... Сейчас шестнадцать тридцать. Мы пройдемся с тобой на наблюдательный пункт и еще раз сверим все. А когда стемнеет, я обещаю, что ребята тебя проводят как можно дальше. Ясно?

На наблюдательном пункте, вынесенном к пехотным позициям, капитан сел к дальномеру. Он увидел холмистую крымскую степь, покрытую серо-желтыми полосами снега, нанесенного ветрами в балочки. Рябиновый свет заката умирал над степью. На горизонте темнели узкой полоской сады далекого совхоза.

Капитан долго разглядывал массивы этих садов и белые крапинки зданий между ними. Потом подозвал мальчика:

- А ну-ка, взгляни! Может, маму увидишь. Улыбнувшись шутке, мальчик нагнулся к окулярам. Капитан медленно ворочал штурвальчик горизонтальной наводки, показывая гостю панораму родных мест. Внезапно мальчик, ахнув, отшатнулся от окуляра и затеребил рукав капитана.
- Скворечня! Моя скворечня, товарищ капитан. Честное пионерское!

• 12 Дальномер - оптический прибор, который служит для измерения расстояния от наблюдателя до цели.

Удивленный капитан заглянул в окуляр. Над сеткой оголенных тополевых верхушек, над зеленой крышей в пятнах ржавчины темнел крошечный квадратик на высоком шесте. Капитан видел его очень отчетливо на темно-серой ткани туч. Он поднял олову и несколько минут просидел, сдвинув брови. Неясная мысль, возникшая в его мозгу при виде скворечни, становилась все устойчивее. Он взял мальчика под руку, отвел его в сторону и тихо заговорил с ним.

- Понял? - спросил он, окончив разговор, и мальчик, весь просияв, кивнул головой.

Небо потемнело. С моря потянуло колючим холодком зимнего ветра. Капитан повел мальчика по ходу сообщений на передний край. Там он рассказал вкратце все дело командиру роты и просил скрытно вывести мальчика на подходы к совхозу. Два краснофлотца канули с мальчиком в темноту, и капитан смотрел вслед, пока не перестали белеть новые валенки, принесенные из баталёрки по приказанию капитана. Было тихо, но капитан тревожно вслушивался - не загремят ли нежданные выстрелы. Выждав с полчаса, он ушел к себе на батарею.

Ночью ему не спалось. Он пил много чаю и читал. Перед рассветом пошел на наблюдательный пункт. И как только в серой дымке наступающего дня различил темный квадратик на шесте, к нему пришло хорошее боевое спокойствие. Он подал команду. Ахнув над степью грузным ударом, прокатился пристрелочный залп башни. Его гром долго висел над пустой степью. Капитан, не отрываясь, смотрел в окуляры и увидел ясно, как качнулся на шесте темный квадратик. Дважды... и после паузы в третий раз.

- Перелет... вправо, - перевел капитан и скомандовал поправку. На этот раз скворечня осталась неподвижной, и капитан перешел на поражение обеими башнями. С привычной зоркостью артиллериста он видел, как в туче разрывов полетели кверху глыбы бетона и бревна. Он усмехнулся и после трех залпов перенес огонь на следующую цель. И снова скворечня вела с ним дружеский разговор на понятном только ему языке. В третью очередь огонь обрушился туда, где красный крестик на карте отметил склад горючего и боезапасов. На этот раз капитан накрыл цель с первого залпа. Над горизонтом пронеслась широкая полоса бледного пламени. Могучей, курчавящейся шапкой встал дым, пепельный, коричневый, озаренный снизу молниями. В нем исчезло все - деревья, крыши, шест с темным квадратиком. Взрыв тряхнул почву, как землетрясение, и капитан с тревогой подумал о том, что он натворил в совхозе.

Запищал зуммер. С рубежа просили прекратить огонь. Моряки вышли в атаку и уже рвались в немецкие окопы.

Тогда капитан передал команду Козубу, вскочил в приготовленный мотоцикл и в открытую помчался по полю. Его гнало нетерпения. От совхоза доносились пулеметный треск и щелчки гранат. Немцы, ошеломленные мощью и меткостью огневого удара батарея, потеряв опорные точки, сопротивлялись слабо и отходили. Бросив мотоцикл, капитан открыто побежал полем к околице по тому месту, где накануне появление человека вызывало шквале свинца. С околицы уже мигали веселые красные огоньки семафорных флажков, докладывая об отходе противника. Над садами плыл серебристый дым горящего бензина, и в нём глухо рычали рвущиеся боезапасы.

Капитан торопился к зеленой крыше среди надломленных тополей. Еще издали он увидел у калитки вышедшую женщину, закутанную в платок. За ее руку держался мальчик. Увидев бегущего капитана, он рванулся ему навстречу.

Капитан с хода подхватил его, вскинул в воздух и стал целоваться в щеки, в губы, в глаза. Но мальчику, видимо, не хотелось  в эту минуту быть маленьким. Он изо всех сил упирался руками в грудь капитана и рвался из его объятий. Капитан выпустил его.

Коля отступил и с нескрываемой гордостью, приложив руку к шапке, доложил:

- Товарищ капитан, разведчик батареи Николай Вихров боевое задание выполнил.

- Молодец, Николай Вихров, - сказал капитан, - благодарю за службу!

Подошедшая женщина с потухшими глазами и усталой улыбкой застенчиво протянула руку капитану.

- Здравствуйте! Он так вас ждал! Так ждал... Мы все ждали. Спасибо вам, родные!

Она поклонилась капитану глубоким русским поклоном. Переводил взгляд с матери на капитана и улыбался.

- Отлично справился!.. А небось страшновато было на чердаке, когда снаряды посыпались? - спросил капитан, привлекая его к себе.

- Ой! Как еще страшно, товарищ капитан, - ответил мальчик чистосердечно-наивно, - как первые снаряды ударили - все зашаталось, вот-вот провалится. Я чуть с чердака не махнул. Только стыдно стало. Дрожу, а сам себе говорю: «Сиди! Сиди! Не имеешь права!» Так и досидел, пока боезапас рванул... Тогда сам не помню, как вниз скатился!

Он захлебнулся от наплыва ощущений, сконфузился и уткнулся лицом в полушубок капитана, маленький русский человек, тринадцатилетний герой с большим сердцем, сердцем своего народа.

БОРИС АНДРЕЕВИЧ ЛАВРЕНЕВ МАЙ 1942 г.